52 предложения со словом «голда»

Если каждое дитя, как уверяет меня моя Голда, миллиона стоит, то я богаче любого богача в Егупце.

«Голда была тогда молодой девушкой?»

Голда была круглой, морщинистой, седовласой.

При всем при этом Голда не была похожа на женщин кибуца, таких же старожилов, как она, отличаясь чем-то, что трудно было определить.

Голда была их любимой воспитательницей и советчицей, всегда рядом, готовой помочь двадцать четыре часа в сутки.

Играл патефон, друзья собирались вокруг постели больной, и Голда угощала всех кофе и печеньем.

Голда никогда ни во что не вмешивалась, только слушала, – и это именно было то, что требовали от нее – слушать и не вмешиваться.

Она хотела тут же рассказать о мучительной ночи, но в этот момент Голда спустила воду, канализационная труба завыла.

Слезы текли из глаз, и Голда заразилась от нее смехом, и теперь они обе хохотали, как глупые десятилетние девчонки.

Она начала извиваться и дергать задом, но это не помогало, пока Голда не подняла платье и не извлекла пуговицу.

Но Голда уже набросилась с остервенением на раковину в припадке чистоплотности.

Глядя на все это, Адас впервые подумала о том, кто она, Голда, как женщина, какова она в любви, ненависти, ревности.

Голда не ответила ей, а вернулась к раковине, и снова начала ее тереть, как будто прилипла к ней навечно.

Голда выпрямилась, линии ее тела и полные груди обозначились четче, опускаясь и поднимаясь в ритме быстрого дыхания.

Мусорный бачок заскрежетал под Адас, и Голда очнулась.

О том, кто такая Голда, Адас рассказала Лиора.

Она сама еще не знает о том, что поймана, а кибуц молчит, ибо Голда психопатка, а психам в кибуце разрешается все, даже воспитывать молодежь.

Но то, что Голда ворует, она представить не могла.

Голда двигалась на ощупь и рука ее, так неожиданно ворвавшаяся в видения Адас, дрожа, опустилась на пару тонких розовых трусиков.

И все же была удовлетворена, ибо доказала Адас, что именно Голда воровка.

Наверно, потому, что Голда не вкусила наслаждений жизни, она крадет себе красивые вещи с веревок прачечной.

Голда стоял у автоматической установки, обрызгивающей одежду перед глажкой, и в облаке брызг ее руки ловко сновали с утюгом.

Увидев Адас, Голда замерла, и янтарные бусы ожерелья на ее шее, словно желтые капли воды, застыли на месте.

Затем Голда снова надела очки, добавив к двум тяжелым ночам Адас этот пронзительный незабываемый взгляд.

Надо скорей миновать отцовское ателье “Мастерская Голда”;

В 1930-м он завёл своё дело – “Швейную мастерскую Голда”, обустроившись в полуподвале на Эстер-стрит.

Была “Мастерская Голда”, стала “Мастерская Милавеца”.

Кажется, это был голос Алекса Голда, но оглянуться и посмотреть я не могла – тело словно оцепенело.

Сэмми преувеличенно, медленно замахнулся на Марти Голда;

Зальц не отвечал на мой вопрос, а выжидательно смотрел на Голда, передавая ему как старшему право на ответ.

Голда Меир накануне сломала ногу, поэтому не смогла увидеть «обожаемого» ею понтифика.

Снаружи Вадик был как из анекдота: голда на шее, малиновый пиджак, накрученный мобильник…

Пиджак малинового цвета, как водится, на шее добротная голда, с надрезами, наверное, чтобы оборвалась, когда хозяина будут вешать.

Не будет вам от мени комплименту на ваши яйца!» Или Голда Рафаиловна, отставшая от поезда на пересадке в Меджибоже;

Вдова Голда, у которой он снимал угол, травила их всякими зельями и порошками, закупленными впрок в Вильно, но мыши были сильней всякой отравы.

Ходишь, свет жжешь, ворочаешься, меня баламутишь, – отчитала его из-за стены Голда.

Голда вошла и села на край кровати.

удивилась Голда, нагнулась, и голова ее повисла над ним, как огромный спелый плод, готовый упасть от первого дуновения. 

А я Тору не читала, – сказала Голда, и плод закачался, еще минута, и он упадет вниз. 

Подвинься, – повторила Голда. 

Голда забралась под одеяло, и ноги у них переплелись, как ветки дерева.

Бабы всегда сироты, – вздохнула Голда и лизнула его сосок.

Ты мой посланец, – жарко прошептала Голда и снова прильнула к нему. 

Голда встала, поправила сорочку и бросила:

И Голда вышла на цыпочках, как будто там внизу спал ее муж, Ошер, который мог проснуться и уличить ее в измене.

Голда, конечно, обходится дешевле.

Кому – Голда, кому – Зельда, и ничего не поделаешь.

Голда ощипывает их, и Зельде по ночам снятся сны, в которых летают ощипанные птицы.

После их отъезда в доме остается запах глупости и породистого пота, и Голда по ее просьбе долго проветривает комнаты.

В комнату с половой тряпкой в руке входит Голда.

Вы уж, барышня, не сердитесь, по мне, лучшая музыка – это мужчина, – Голда прыскает и мочит тряпку в ведре.

Голда снова прыскает и принимается с веселым остервенением натирать половицы.