52 предложения со словом «май-тай»

Н-да, – недовольно замечал дьяк Мамырев, – и травы, и кусты буйные, и цветет все, а все же май-то у них чаще нашим сентябрем, чем маем, глядит.

Май, видите ли, чудесный месяц май, стоял над этим чертовым озером, и лед таял с такой же скоростью, с какой растет борода у флагмана.

Знаете стихи: «Это май-баловник, это май-чародей веет свежим своим опахалом».

Май фазер из инженир, май мазер из тича, ви хэв э кэт.

Снег крахмально и празднично поскрипывал под ногами: Май-ис, Май-ис…

Май-сорванец, май-развратник, что захватил наши души.

А как во взрослость въехал, Май не Май, паши да сей.

А март меж тем давным-давно закончился, май на дворе, и какой же роскошный май!

Что ж, на берегу был Май как Май…

Май моджито эн Бидеджито, май дайкери эн Флоридита, – старательно выговорил Сева. 

Май вайф кил ми фор ит, май вайф бить менья за такой селебрейшн, твой вайф – любить.

Май френд, – говорит она с чудовищным акцентом, который даже для него очевиден, – май френд…

Он вышел от Май, а Май была моя.

Это я ходил к Май, – он хотел сказать, что он не знал, что Нгуен и Май…

протяжно выкрикнула она, вцепилась обеими руками в рубашку Нира и вдруг принялась быстро-быстро тараторить, словно в горячечном бреду: – Май, Май…

это, значит, май месяц был, да?» – «Да, май был, – говорит Ласточка, – пятое мая».

Май – пахнет розами и адреналином, май – это школьные экзамены.

Май – всегда май, даже во время войны нес радость первого тепла и яркой зелени.

Май, май, – коня заставай, сам на печь …полезай, – сказал он, привыкший за зиму разговаривать сам с собой. 

Пол-зи, пол-зи, сжи-май разжи-май.

Не ду-май, не ду-май, пол-зи, пол-зи, по ко-я нет, нет-нет, нель-зя раз-ду мы-вать.

Чувствовался май, прекрасный радостный май!

А по функциям человек заключен внутри колеса, которое к примеру, начать от таза, идет вверх как канал Ду Май, сверху начинается Жэнь Май.

Отличие от классических текстов – Жэнь Май в них не начинается со лба, Ду Май не растет от внешних половых органов.

Май 1775 – Атлантический океан, фрегат «Северный Орел».

На руле сидел Маевич и жадным взором смотрел на Лидию, полная грудь которой волновалась и упругие выпуклые бедра дразнили своей близостью.

Не помня себя, Маевич бросил руль, остановил пружину, прижал ее к груди и все заверте…»

Одно из первых выступлений Гучкова (май 1908) было: отказать в кредитовании флота, укрепляя Россию – отказать ей в броненосцах!

До распутицы надо успеть собрать столько хлеба, чтобы всей армией и всеми городами просуществовать апрель и май.

Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой – розовый, улыбавшийся красавец, еврей Ечкин.

Он знал обоих еще по своей службе в Томске, где пировал на свадьбе Май-Стабровского.

В последнее число попали исправник Полуянов, Евграф Огибенин, Май-Стабровский, Шахма и даже Драке.

У Штоффа уже давно жил безыменный немец Драке, потом приехал и поселился Май-Стабровский.

Май-Стабровский и Ечкин повели настоящую большую игру, особенно когда приехал Шахма, этот степной крез, о котором составлялись настоящие легенды.

Пролетел апрель и наступил май.

Там в открытых окнах был май, легкий ветерок качал занавески, доносился аромат распускающихся деревьев, сверкало солнце, грохотали мостовые.

И все-таки хорош этот день, этот ясный радостный май, в открытых окнах эти ароматные вздохи ветерка, тянущего с собой привет полей, лесов.

Май, не снимая шапки, присел на стул, скучающими глазами обвел комнату и спросил:

Каждый из них, – авторитетно говорила Евгения Борисовна, – красавец в своем роде: Май – это Андрей Бульба, Ло – Остап, Маруся – красавица паненка.

А – май на земле, Волга-то морем лежит, и волна по ней стайно гуляет, будто лебеди, тысячами, в Каспий плывут.

Мой приятель, столичный художник Здолбунов, и я – мы гостили у тороватого Чеботаренка весь май месяц и часть июня.

Эх, у нас на Руси и то май-то месяц не такой, когда весна ранняя! 

Сего вы не ведаете, – говорил он, сам кутаясь в плащ, – что у нас май-то месяц самый дожжевой.

Был уже на исходе май, а в семье Стрельцовых все оставалось по-прежнему.

Почти все они, за исключением рассказа «Был май», относятся к двадцатым годам прошлого века.

Краснел май, пролетая в огненных зорях, росах;

Колосилась рожь, догорал красный май;

Он припомнил, что был май месяц, быть может, Духов день;

Забавы забавами, а как экзамены настали, пришлось и забавникам за книги засесть, даром что зеленый май на дворе.

Май начался с недели гомосексуальных фильмов.

Я ничего не слышал, для меня начинался сумасшедший май…

То был всего-навсего май, в который ничто, кроме уличных мелодий, меня не сопровождало…