52 предложения со словом «тамаша»

Такая тамаша идет третий день, что не дай Бог лихому татарину…

В соседней огромной комнате одиноко расхаживал отец Тамаша Ульпиуса.

Я часто встречал Тамаша Ульпиуса в Крепости, он там жил.

Отец у Тамаша Ульпиуса был археолог и директор музея.

Старое для Тамаша было естественным, и современное странным, чужим.

по версии Тамаша все говорили о генерале, он и про Ади долго думал, что это генерал.

Мальчики поинтеллигентней считали Тамаша дураком, как и учителя.

Мало-помалу меня стали считать таким же идиотом, как Тамаша;

с родителями, братьями и сестрой говорил с той учтивой прохладцей, которой выучился у Тамаша;

Раз тебе так угодно, чтоб я был влюблён кого-то, то тогда уж скорей в Тамаша.

пришлось засесть всерьёз, к тому же я старался вбить неизбежные знания и в Тамаша.

Удалось приволочь Тамаша силой, хотя в тот день он вообще не намеревался вставать.

У Тамаша был не такой везучий характер.

Тогда случилось второе самоубийство Тамаша.

Я вскочил на ящик, перерезал верёвку, другой рукой обнял Тамаша и медленно спустил на руки Еве, которая высвободила ему шею из петли.

Тамаша вечно занимало умиранье.

Той же неодолимой силой Тамаша влекло к великому конечному экстазу собственного умиранья.

Итак однажды за полдень я зашёл к Ульпиусам и позвал Тамаша погулять;

Теперь-то я знаю, что в тот миг, когда мне захотелось увидеть Еву, я уже предал Тамаша и самоубийство.

Или Ева обманула Тамаша, или врач Еву.

От Тамаша я узнал, что он ушёл в монахи.

В этот последний период вслед за гегемонией Тамаша и Эрвина наступила гегемония Яноша.

Пока я пялился на Тамаша, до меня вдруг дошло, что украсть часы мог только Янош Сепетнеки.

Как была она причастна к смерти Тамаша?

Говорят, после смерти Тамаша за ней приехал какой-то высокопоставленный иностранный офицер, и увёз её.

Расспросить бы при случае, кто был этот Эрвин и этот Тамаш…

Я хочу рассказать тебе, кто был и как умер Тамаш Ульпиус.

Тут до меня дошло, что Тамаш Ульпиус стоит рядом со мной.

Воронка вмиг прошла, и я свалился бы от изнеможенья, если бы Тамаш меня не подхватил.

Тамаш не хотел приходить ко мне, сказал, что не любит представляться, зато вскоре пригласил меня к себе.

Тамаш и его младшая сестра, Ева, ненавидели отца, и обвиняли его в том, что это он уморил мать, совсем ещё молодую, своей холодной мрачностью.

Тамаш Ульпиус отца терпеть не мог, но тем сильней любил деда и сестру.

Моё подростковое воображенье основательно занимало то, что Ева и Тамаш живут вместе.

Когда мы познакомились, Тамаш как раз трудился над одним религиоведческим исследованием.

Тамаш был точно так же помешан на старине, как и я.

Довольно было пустяка, и Тамаш с Евой начинали что-то разыгрывать, точнее, играть, как говорили они.

Дедушка рассказывал про какую-то графиню из Крепости, которая была влюблена в своего кучера, и Ева тут же становилась графиней, а Тамаш кучером;

или как слуги-валахи верховного судью убили, и Ева становилась верховным судьёй, а Тамаш слугами-валахами;

Ежедневно по разу Тамаш и Ева душили, отравляли, закалывали друг друга или варили в кипящем масле.

Тамаш готовился стать драматургом, а Ева великой актрисой.

Но приготовленье немного не то слово, Тамаш никогда не писал пьес, а Еве и во сне не приснилось бы поступать в театральное училище.

Как-то в школе, из ответа на уроке, обнаружилось, что Тамаш ни разу не слыхал об Иштване Тисе.

Когда пал Перемышль, Тамаш решил, что речь о каком-то русском генерале, и порадовался из вежливости;

На другой день Тамаш с монаршей невозмутимостью пропускал школу, Ева изготовляла ему справку за подписью старика Ульпиуса.

Заметим кстати, что и я, и Тамаш были помешаны на кельтах за легенду Грааля и за Парцифаля.

В последний раз я встретился с воронкой, когда Тамаш Ульпиус меня из неё выволок.

тем более, что к тому времени Тамаш, Эрвин, Янош Сепетнеки и я поклялись уже, что не коснемся женщины, ибо станем новыми рыцарями Грааля.

Тамаш был моим идеалом, Ева скорее лишь добавкой и эротическим орудием в этих играх.

Тамаш как раз за интеллигентность терпеть его не мог и прямо таки в юдофоба превращался, когда речь заходила об Эрвине.

Тамаш был сдержан и царствен, и лишь изредка изрекал что-нибудь вконец неуместное, чтоб ошеломить буржуа.

Тамаш пил мало, и становился всё молчаливей.

Вспомнить страшно, у меня до сих пор слёзы набегают на глаза, когда я вспоминаю, как Тамаш страдал на службе.