52 предложения со словом «тати»

Я следовал, аки тать в нощи, за настоящими татями, так как уже пару раз отчётливо видел черные силуэты своих обидчиков.

На приступ берут, тати поганые.

Вишь, ходят все ночью, как тати.

Сотни и тысячи женихов, пришедших как тати в ночи, вперебой, моля и требуя, повторяли свое: и я – и я.

В камыши спровадили нас христолюбцы, а оттоле ночью в рыбацких челноках, крадучись, яко тати, на турецкую сторону мы перебрались.

Мы, как тати какие, должны были бояться собственной своей тени.

Не тати ли сие, думаю, не разбойники ли, богатого Лазаря поджидающие?

Теперь стою перед вами и по наружным физиогномиям вашим сужу о душах ваших: не тати вы и не язычники.

Тут были и богатеи, и мироеды, и жестокие правители, и тати, и душегубцы, и лицемеры, и ханжи, и неправедные судьи.

Вот если бы мы были простые тати – слова нет, я бы и сам скорого суда запросил.

Вон там, в противоположном углу, Тати – она у нас первая красавица и подружка Норта.

Тати очень злится, что она сейчас в углу – она всегда на первом плане.

Тати не снисходила до разговоров со мной.

Тати хочет покрасоваться на балу в новом платье.

Мы будем праздновать Рождество, когда Тати будет готова его праздновать.

И Норт – тоже хорош, прибавила она потише, слушается Тати во всём.

Норт на сегодня назначил бал – Тати получила сиреневое платье.

Времени на подготовку в обрез, лучше бы завтра, но Тати боится, что до завтра помнутся кружева.

И в парикмахерскую – там на Тати наводят красоту.

Тати ещё не знает, но уже страшно на тебя зла.

Тати поставили в центральную витрину из-за её сиреневого платья – такой фасон сейчас в моде.

Я подумала, что Тати – очень храбрая, если выдержала с Нортом так долго.

Тати потихоньку обрывает кружева на своём платье, чтоб её убрали из центральной витрины.

в центральной витрине рядом с Тати, наряженной в сиреневое, стоял Норт в чёрном смокинге.

И тотчас же Тати низко приседала в поклоне, приподнимая кончиками пальцев надорванные кружева сиреневого платья.

они кишат вокруг дешевых магазинов «Тати», толпами втискиваются в вагоны пригородных электричек;

Я жил с ней в одном подъезде и видел, как она оттуда приехала с пакетами «Тати» и прочими дарами капитализма.

В «Тати» было по-мосторговски людно, шумно и душно, отчего я сразу почувствовал себя по-домашнему.

Знаешь, – сказала Алла, – когда я у девиц в Москве видела пакеты «Тати», я, дурочка, думала, что это что-то шикарное, вроде Кардена.

Достаточно, чтобы зайти в универмаг (не «Тати», конечно!) и выйти одетым, как истый парижанин.

Я уже знал, что ее зовут Татьяной Дмитриевной, но все называют ее Тати, с ударением на последнем слоге.

Наконец послышалось шуршание, позвякивание, дверной проем озарился оранжевым светом, и в столовую вплыла Тати.

спросила Тати, глядя на меня поверх чашки, поднесенной к губам.

Тати строго посмотрела на меня, вдруг подмигнула и спросила своим железным голосом: – Ну и как тебе задница?

У тебя есть вкус, Семен, – сказала Тати. 

Когда часы пробили шесть, Тати встала, зазвенев всеми своими цепочками и монетками, и протянула деду руку.

После того памятного чаепития Тати позволила мне бывать в ее доме и играть с двойняшками – Николашей и Борисом, ее племянниками.

Николаша и Борис были, в сущности, приемными сыновьями Тати.

Часто к нашей компании пристраивался Лерик, сын Тати, который был старше нас на два года.

Тати пила чай из фарфоровой чашки и курила сигарету, вставив ее в длинный мундштук, обвитый серебряными нитями.

Иногда к нам присоединялся генерал Замятин, с которым Тати жила после смерти мужа, отца Лерика.

Генерал приносил стаканы с напитками для себя и Тати, закуривал сигару и разваливался в плетеном кресле, закинув ногу на ногу.

Я учился в той же школе, что и братья Осорьины (десять лет спустя я узнал, что это стало возможно только благодаря протекции Тати).

Тати нравилось общество этих людей.

Тати – тогда ей было шестнадцать – проснулась от шума, взяла свечу и вышла в коридор в чем мать родила, как вдруг из темноты появился Сталин.

Тати снисходительно улыбнулась. 

«Только Бог имеет право называть вещи своими именами, – сказала как-то Тати. 

Каждый день он ссорился с Нинон и Алиной, избегал разговоров с Тати.

Еще студентом я помогал Тати разбирать архивы.

Тати прожила с ним чуть больше года: полковника расстреляли в тот же день, что и его патрона Берию, а тело растворили в бочке с серной кислотой.

Оставшись одна после смерти отца, матери и мужа, Тати стала любовницей Ивана Тверитинова.

Тати свела его со знатоками, в том числе с иностранцами, которые время от времени покупали у Тверитинова картины.